(тихо хихикая) Народ! Я написала... рассказ!)) Я не знаю, чего меня такое укусило:)))  Короче... может, кого приколет... а всерьез не воспринимайте:)) Вариант, в принципе, черновой, дорабатывать может буду, а может и нет - не знаю пока - так что придирайтесь, ежели чего:)

Дисклеймер, он же - огромная просьба: ногами - не бейте, а?!) Идеологии тут никакой нету, просто зарисовка-постебушка поздней ночью или уже почти ранним утром образовалась в голове:)

"Слово чести"

... Ну и льет сегодня! Опрокинулось небо на город... эх и хлещет, эх и барабанит, как бы крыша не потекла. Хм. Да ведь это в дверь стучат. Кого в такую погоду?...
Я спустилась, открыла дверь. На крыльце стоял ужасно мокрый и худой вампир и лязгал зубами от холода. Увидев меня, произнес нечто вроде «зд-д-ддд...»
- Я тебя не приглашаю, - строго сказала я. – Обойдешься. Чего тебе?
- М-м-м-м-м! – взмолился вампир.
- Чего-о?
- М-м-м-милостивая госпожа! – выпалил вампир. Обрадовался и принялся за следующую фразу. – П-п-п-покорнейше! п-п-п...
- Слушай, - я рассердилась, - пока ты тут дыдыдыкаешь, вон уже через порог натекло. Иди отсюда!
Вампир поперхнулся и затих. Голову он, сколько мог, втянул в плечи, но ему все равно лило за шиворот – прямо с карниза над крыльцом.
Идти ему, видимо, было некуда.
- Ладно, - сказала я. – Клянешься ли ты, отродье Тьмы, никогда и ни в каком случае не переступать порог этого дома без повторного приглашения, не причинять вреда никому из живущих в этом доме - ни в нем, ни где бы то за его пределами?
Вампир восторженно кивал и угукал.
- Мне твое «угу», знаешь... Дурочку нашел? – спросила я. – Слово чести давай. Со знаком, как положено. И не заикайся!
Вампир оскорбленно сверкнул глазами, выпрямился, гордый и бледный – ни дать ни взять, принц Флорель на эшафоте! – и отрывисто выдохнул:
- Слово! чести! вампира!
Пальцы левой руки он сложил в замысловатом жесте. Я внимательно рассмотрела – вроде правильно...
- Ну заходи тогда, - сказала я, шире открывая дверь. Ветер бросил в нас пригоршней брызг. Вампиру было уже все равно, а у меня намокли кружева на фартуке.
- Стой тут, - сказала я вампиру, под которым вмиг образовалась лужа, и пошла за тряпкой. Подумала и захватила полотенце. Еще подумала, вздохнула и вытащила из шкафа старый мужнин халат. На заднице заплатка, ну да сойдет.
И вот вечно со мной так...

Вытертый и переодетый, вампир оказался худеньким приятным юношей лет девятнадцати. То есть это, понятно, на вид; а сколько ему на самом деле – я и знать не хотела. Под дождем его волосы казались почти черными, но подсыхая, становились рыжими. Глаза у него были голубые, застенчивые и нахальные одновременно – вот ведь...
Халат был ему велик размера на три, как и тапочки. Рукава он подвернул, но они все равно сползали, до половины закрывая узкие, фарфоровой прозрачности ладони. А с тапочками, конечно, ничего было не поделать, и он смущенно шаркал по кухне, оскальзываясь на гладких плитах.
Звали его Никола.
- Ни двора, - пошутила я. Вампир страдальчески сморщил нос: видно, не в первый раз слышал.
- Ты это ешь? – я подвинула вампиру вазочку. Никола снова закивал и вцепился в печенье. Клыки ему мешали, печенье крошилось и крошки падали в чай.
- Откуда ты взялся, чудо? – спросила я, разглядывая вампира. – Ты хоть зарегистрированный?
Вампир жадно хлебал горячий чай.
- Не здесь, - ответил он, давясь печеньем. – В столице.
И забеспокоился:
- Это ведь действительно?
- Действительно, действительно. Ешь.
- Слава Творцу, - искренне сказал Никола. Я удивилась:
- Ты можешь призывать Его?
Вампир потупился, даже зарумянился слегка.
- Почему нет? – сказал он почти шепотом. – Разве мы не Его дети...
Я хмыкнула и тоже взяла печенье.
- А я думала, вы дети того, кого не надо поминать к ночи...
Никола отчаянно замотал головой, рыжие кудри захлестали  по щекам.
- «Проклятый род, сотворенный Врагом всех живущих, лишь чужая смерть дает вам длить свое жалкое существование...» - процитировала я «Уложение...»
- Нет! Я... – вскричал Никола и рукавом смахнул со стола чашку. – Я никогда никого не убивал, - сказал он, чуть не плача. – Слово чести. – И сложил пальцы левой руки.
Я смотрела на то, что осталось от чашки.
- Горе луковое, - сказала я. – Подметай теперь...
Вампир понял так, что это было ему адресовано.
- Дайте веник, пожалуйста, - сказал он виновато.
С веником Никола управлялся ловко, как расторопная служанка. Я налила ему другую чашку и задумалась.
- Ну хорошо, а как же ты... – Вампир ссыпал осколки в ведро и вернулся за стол. – Вот ты ешь печенье... кстати, масло бери, если хочешь...
- Спасибо, - сказал Никола и осторожно потянулся за масленкой, подбирая рукава.
- Но ведь это же все – не то? Разве ты можешь обойтись совсем без крови?
- Кровь животных не нужна людям, - спокойно сказал Никола. – На скотобойнях ее спускают... но это не очень приятная тема.
- Я-а-сно... Ну, все равно, - а человеческая кровь? Иначе вы не были бы вампирами...
- Да, нам нужна человеческая кровь, - сказал Никола. Он начинал злиться. – Но не в таком количестве, как думают люди... не столько и не затем... – Он сбился и махнул рукой.
Я молчала. Вампир отставил чашку.
- Понимаете, - сказал он, - это... лекарство. Не так уж много нужно... Вы пожалели бы несколько ложек крови, чтобы спасти чью-то жизнь?
- Жизнь?! – задохнулась я.
- Да, жизнь. – Широко открытые голубые глаза смотрели на меня гневно и печально. – Думаете, наше... существование менее... ценно? Чем ваше?
Я не знала, что сказать.
- Мы же помним, - вампир мечтательно улыбнулся, клыки блеснули, но не казались страшными. – Мы все помним. Рассветы и закаты, которые мы никогда больше не увидим... а вы их видите каждый день, но вы не видите...
- Да ты поэт, - сказала я.
- Из нас многие пишут стихи, - согласился Никола. – Но у меня не очень получается.
Я встала и перенесла стул с другого конца стола – к очагу, поближе к Никола.
- Почитай, - сказала я.

- Когда пройду я берегом реки, - задумчиво заговорил Никола, и я не сразу поняла, что это уже стихи, - душа моя прощается с тоской. Шаги мои неспешны и легки, я весь – прохлада, вечер и покой...
Он еще долго так читал – неторопливо, иногда останавливаясь, сосредоточенно хмыкая: вспоминал строчки. Почему-то это совсем не портило. Может быть, он был слишком строг? к себе и к своим стихам, - я бы не сказала, что у него «не получается»...
- А больше я не помню, - сказал он наконец и стал смотреть в огонь.
Я поворошила поленья. В комнате запахло сосной.
- Никола, а почему ты уехал из столицы? – спросила я.
- Убили моего друга, - сказал он, не отрывая взгляда от огня; и говорил как будто тоже огню, не мне. – И меня чуть не убили. Кто-то... решил начать на нас охоту... Распустили слух, якобы вампиры осквернили часовню на кладбище – конечно же бред... но скольким из наших... – И он закрыл лицо рукой.
Трещали поленья, мне трудно было дышать. Как же так...
- Уже почти утро, я чувствую, - сказал Никола.
- Пойдем, - я поднялась. - Поищем, где тебя пристроить.

Весь день он проспал в подвале. Натаскал туда сена, я выдала ему старое покрывало. После обеда зашла посмотреть: Никола сопел и ворочался, поджимая ноги. Покрывало сбилось и сено его, видно, щекотало.
Мальчишка, Творец Вседержитель, совсем мальчишка...
Вечером он зашел на кухню, переодетый уже в свое: поношенный черный костюм, белая рубашка, тоже не новая. Новые только кружева на вороте и манжетах – ах, мальчишка-мальчишка, эти кружева стоят больше, чем все твое тряпье... надо же, нашел, на что разориться... В сапогах по дому он ходить не решился, и на ногах у него были нелепые зеленые тапочки. Задники хлопали по полу.
- Я вам очень благодарен, - сказал Никола. Церемонно и сухо, с достоинством... если бы не тапочки...- Не смею более стеснять... злоупотреблять, так сказать, гостеприимством.... Там уже стемнело, я пойду. Спасибо вам, госпожа, за все.
Я встала, отодвинула решето с горохом – перебирала.
- Куда? – спросила я. – Куда ты пойдешь, Никола-ни двора? А?
Подошла к нему, положила руку на плечо. Он дернулся, но стерпел.
- Оставайся, - сказала я. – Тебя здесь никто не тронет. Оставайся.
У вампира задрожали губы. Я отвернулась – не хотела видеть, как он плачет.
Но он не заплакал. Повернулся и пошел из кухни, шлепая тапочками.
- Сено из волос вынь, - сказала я ему вдогонку. – Зеркало в прихожей.
Никола истерически захихикал.
«Ой, балда...» - подумала я.

Когда я вышла в прихожую, он уже переобулся, натянул плащ. Шляпу держал перед собой обеими руками; если б тульей не вверх – совсем как на паперти...
- Никола... – сказала я. – Я тебе, - правда! – зла не желаю. Если вдруг у нас тоже... начнут... ну... – я растерялась.
- Преследовать вампиров, - сказал Никола.
- Да... Ты приходи. Я тебя спрячу и не выдам. Слово чести...
И тут я почувствовала, что краснею. Никола улыбнулся – медленно и бесконечно печально.
- Слово чести. Человека, - сказала я с решительностью, которой не чувствовала.
Голубые глаза насмешливо блестели, Никола разглядывал мои руки.
- У нас нет... знака, - сказала я. –  Ты же знаешь...
- Знаю, - сказал вампир, надевая шляпу. – А он вам и не нужен. Вы все равно не держите слово... или оно вас не держит... Прощайте, сударыня, ваш покорный слуга...
Он поклонился и распахнул дверь.
- Постой! – крикнула я.
Вампир остановился на пороге. Я вытащила из рыжих кудрей длинную сухую травинку и показала ему. Мы рассмеялись.
- Больше нет? – спросил Никола, повертевшись передо мной. Я тщательно его осмотрела.
- Больше нет...
И сказать больше тоже было нечего. Вампир перешагнул порог и стал спускаться с крыльца; черный плащ махнул по резным столбикам перил и растворился темным пятном в темноте. Я сбежала по ступенькам.
- Никола! – закричала я. Ветер и ночь слушали меня; ждали. – Я приглашаю тебя, Никола! Этот дом для тебя открыт, в беде или в радости! Всегда! Мое слово в том порукой! Слышишь? Мое!
Ночь улыбнулась, и ветер зашептался со  старым тополем. Тополь кивал. А я стояла на последней ступеньке, куда доходил еще свет из открытой двери, и смотрела в темноту... стояла и смотрела...

Отредактировано Rinny (2005-08-10 05:51:24)